Книга, глаголемая "Златоуст".

О бога́том и Ла́зари при́тча, все́м на́м на по́льзу бога́тым и убо́гим. Бога́тии, ще́дри бу́дите, да не я́ко неми́лостивый о́н осу́дитеся; а убо́зии, хваля́ Бо́га, терпи́те ско́рби и недоста́тки, да блага́я, я́ко же Ла́зарь, восприи́мите. Бе́ не́кто во Иеросали́ме Ла́зарь и́менем, ни́щь же и бо́лен. Не́кто же бе́ бога́т, имы́й многоце́нныя ри́зы, и трапе́зу оби́льну я́ди, и всегда́ творя́ше пи́ры мно́ги, ча́ши же и сосу́ди зла́ти и сре́брени мно́зи бя́ху у него́. Бе́ же Ла́зарь бо́лен и гно́ен, лежа́ у вра́т бога́таго, ни осяза́ющаго име́яше, ни приходя́щаго к нему́. Приходя́ще же пси́, обли́зоваху гно́й его́. Сíй же убо́гий в толи́цей беде́ су́щи, ника́ко же поропта́, ни поху́ли бога́таго. В сконча́нии же толи́ки сподо́бися че́сти, я́ко от а́нгел несе́ну бы́ти на ло́но Авраа́мле. Умре же и бога́тый, и погребо́ша и́. Коли́ка бе́ че́сть бога́таго, я́ко многоли́ственное дре́во, плода́ не творя́щее. Пои́стине бо рече́но бы́сть, я́ко еще́ ему́ жи́ву су́щу, бе́ погребе́на душа́ его́. Гро́б име́ – пло́ть упита́нну многоразли́чными я́дьми и питие́м. Якоже у́мре, и во а́д сведе́н бы́сть, и возве́д о́чи свои́, сы́й в му́ках, ви́де Авраа́ма издале́ча и Ла́заря с ни́м, и возгласи́в, рече́: о́тче Авраа́ме, поми́луй мя́! Посли́ Ла́заря, да омо́чит пе́рст сво́й в во́ду и устуди́т язы́к мо́й, лю́те бо горю́ в пла́мени о́гненне. Чесо́ ра́ди не у ино́го от пра́ведник, но у Авраа́ма Ла́заря ви́дев? Бы́сть бо страннолю́бец Авраа́м, а се́й бога́тый, вну́трь су́щаго не зря́ше. Ви́ждьте прему́дрость Авраа́млю, я́ко не рече́: «неми́лостиве, жесто́че», но рече́: помяни́, я́ко в животе́ свое́м восприя́л еси́ блага́я, и ны́не стра́ждеши. Ла́зарь же претерпе́ зла́я, ны́не же утеша́ется. Еще́ же между́ на́ми е́сть про́пасть вели́ка. Ра́зньствие мени́т пра́ведных от гре́шник. Рече́ же: о́тче Авраа́ме, молю́ тя́, да по́слеши его́ в до́м отца́ моего́, име́ю бо пя́ть бра́тий мои́х, да не и тíи на ме́сто се́ мучи́мое прии́дут. Погреши́в, я́же о себе́, о бра́тии мольбу́ приноша́ет. Авраа́м же отвеща́в, рече́ ему́: и́мут зако́н, и проро́ки, и учи́тели. Неми́лостивый же рече́: «ни́, о́тче, поне́же и а́з са́м слы́шах всегда́ и не веровах, ба́снем бы́ти Писа́ния мня́х», се́ глаго́ля о себе́, разсужда́я, «но а́ще от ме́ртвых кто́ воста́нет, и́мут ве́ру». И ны́не та́ции су́ть, и́же глаго́лют: «кто́ ве́сть де́ющееся она́мо? кто́ же прише́д отто́ле возвести́т на́м?» Писа́ния же и уче́ния не слу́шают, то ниже́ от ме́ртвых кто́ прии́дет, мо́гут ве́ровати. Се́ жи́дове я́ве сотво́риша, поне́же Писа́нию не иму́ще ве́ры, и ме́ртвыя ви́деша воскреша́емы, не я́ша ве́ры, но и Ла́заря, его́же Христо́с воззва́ из ме́ртвых, уби́ти хоте́ша. При распя́тии же Христо́ве мно́зи от ме́ртвых воста́ша, они́ же и сему́ не ве́роваху, но люте́йшая творя́ху, – апо́столы и Христа́ имену́ющия, побива́ху. Но и Самаго́ су́щаго Бо́га, Иису́са Христа́, ви́деша от ме́ртвых воскре́сша, не я́ша ве́ры. Аще бы се́ на по́льзу бы́ло ве́ре, то ча́сто бы воскреша́л Госпо́дь. Но ны́не всего́ поле́знее Свято́е Писа́ние и уче́ние. И а́ще бы ме́ртвыя востая́ли, то диа́вол прельсти́л бы мно́гих мечты́ свои́ми. Того́ ра́ди не повеле́ Бо́г тому́ бы́ти, но Писа́ния на́м дарова́, я́ко незаходи́мая свети́ла, на утверже́ние правосла́вныя ве́ры светя́щася. И ничто́же диа́вол проти́ву си́х умудри́ти возмо́жет, но вся́ лука́выя его́ се́ти Писа́ние обнажа́ет. Послу́шайте, бра́тие, Боже́ственнаго Писа́ния, да спасе́мся; а ме́ртвых воста́ния не ищи́те. Авраа́мле ло́но – Ца́рство небе́сное мени́т, иде́же пра́ведных ду́ши водворя́ются; гре́шницы же отсыла́еми бу́дут в разли́чная ме́ста.